Пятница 8 Ноября 2024

Карен ШАХНАЗАРОВ: Белый тигр российского кино

01 Июнь 2012
Автор:   Екатерина Строганова, Мария Безрук 2151 Просмотров
В июле Карену Шахназарову – режиссеру, педагогу, главе киноконцерна «Мосфильм», исполняется 60. Трудно поверить в это, глядя на поджарого мужчину с игривым взглядом, одетого по последней моде и находящегося в авангарде кинопроцесса. 3 мая в российский прокат вышла первая военная эпопея режиссера «Белый тигр». Картина по мотивам повести Ильи Бояшова «Танкист или белый тигр» — самый бюджетный фильм Шахназарова, который он снял всего за три с половиной месяца. Беседовать о своей работе Карен Георгиевич не любит, скромно отвечая: «Мы люди суеверные, пусть народ посмотрит и сам скажет, что думает, давайте лучше поговорим о чем-нибудь приятном». Шахназаров никогда не будет критиковать коллег и не посоветует, какой фильм посмотреть на досуге. Больше всего директор киноконцерна «Мосфильм» любит рассказывать о своей семье, много, с удовольствием и без преувеличений.

— Карен Георгиевич, ну, признавайтесь, как же вы стали режиссером?

— Вряд ли я выбрал бы не творческую профессию, так как рос в этой атмосфере. Мой отец был талантливым человеком, великолепно знал литературу, обладал феноменальной памятью, помнил огромное количество стихотворений. Наизусть читал Камоэнса, сегодня, наверное, мало кто знает, что был такой португальский поэт XVI века. Меня он тоже приобщал к прекрасному, да и в окружении моей семьи всегда были люди искусства, деятели культуры. В гости часто приходили Юрий Любимов, Володя Высоцкий, дома всегда царила артистическая атмосфера. И хотя мои предки всегда занимали высокие, серьезные должности, в душе все были творческими людьми. Мне жаль, что я очень мало пообщался со своим дедом — он рано ушел из жизни, но мне посчастливилось долго разговаривать с его братом, дедушкой Гришей. Он работал следователем, был очень интересным человеком, много рассказывал мне о Северном Кавказе. Слушая его истории, я всегда думал, что в следующую нашу встречу возьму с собой диктофон и буду записывать все, что он говорит, так и не записал. До сих пор об этом жалею, потому что это не только наследие для потомков, это такие сюжеты…

сценарист подобную историю не напишет, такое кино можно было бы снять. Хотя можно было бы поехать в Карабах, на родину предков, к сожалению, я никак не могу туда попасть, всегда находятся причины откладывать поездку. Город Шуши является нашим родовым городом, мои предки Мелик-Шахназары были там уважаемыми людьми. У моей семьи был дом, у прадеда была огромная библиотека. Я горжусь своей историей, но не люблю говорить о национальности, себя я привык называть советским человеком. СССР — моя родина, мое детство. Сами подумайте, раньше ты приезжал в Ереван и знал, что там живут такие же советские люди, а сегодня Армения уже заграница, в моей голове это не укладывается.

— Однако, несмотря на то что все мы были одной страной, у каждой республики был свой кинематограф, свое лицо. Сегодня мы не видим такого разнообразия, как вы думаете, с чем это связано?

— Согласен, тот же армянский кинематограф был небольшим, но он был ни на что не похожим. У меня нет привычки армянина говорить о своем только хорошее, но об армянском кинематографе равнодушно не могу рассказывать. Это было яркое пятно советского кинематографа. Генрих Малян, Фрунзе Довлатян, Фрунзик Мкртчян, я еще многих могу перечислять, но суть в том, что у тех, кто был причастен к армянскому кинематографу, был свой стиль, свой взгляд, эти люди были самобытны, профессиональны. К сожалению, сегодня я не могу так же восхищенно говорить о современном армянском кинематографе, но думаю, что это дело времени. Распад СССР еще долго будет отражаться на жизни бывших советских людей и на искусстве в частности. Но не надо так сильно переживать по этому поводу, потому что армяне очень успешны и востребованы в российском кино (улыбается). Ведь сегодня практически всеми основными продюсерскими компаниями руководят армяне и, на мой взгляд, очень неплохо работают. Вообще, армяне очень легко входят и адаптируются в русской культуре.

— Давайте поговорим о вашем детстве, уж очень оно было интересным. Вы еще ребенком хотели снимать кино?

— Увы, нет, я мечтал стать художником, занимался живописью, и у меня был очень смешной преподаватель-армянин из Ирана. Это очень веселая история. На самом деле мне нужен был репетитор по английскому, и мама нашла мне педагога, того самого армянина, а звали его Сергей Арамаисович. Он окончил Кембридж, естественно, свободно владел английским, но в душе был художником. Я пришел на первое занятие, а он сразу мне сказал, что ему скучно просто сидеть за книгами и учить меня языку. Давай, говорит, я лучше буду учить тебя живописи, но параллельно буду говорить с тобой на английском. Вы будете смеяться, но благодаря этой методике я подтянул свой английский. Живопись меня поглотила, я хотел стать художником в кино, но в итоге пошел учиться на режиссера. Наверное, это просто молодость. Хотя у меня был период, когда я хотел уйти из кино. Это произошло после завершения моей первой картины и перед началом новых съемок. Было тяжело, у меня ничего не получалось, мне казалось, что настало время чтото менять в жизни. Наверное, понял, что кино не сахар (смеется).

— Не жалеете о сделанном выборе?

— Если бы мне предложили пройти еще раз через все, что я прошел, не решился бы. Знаете, в кино очень мало кому везет, мне кажется, в этом главная проблема кинематографа. Ведь только единицы получают то, чего хотят. Именно поэтому своим студентам на первых лекциях я говорю: «Вы пришли учиться, но вы должны помнить, что из вас ничего не получится, вас ничего не ждет. И если вы будете это осознавать, тогда будет хотя бы один шанс на большое будущее». Я не пессимист, просто, к сожалению, часто был свидетелем не самых красивых историй, крушений надежд и сломанных судеб. Мало быть талантливым, нужно быть счастливчиком. Но, к счастью, а может быть, к сожалению, это не останавливает молодых людей идти работать в кино.

— Ваш сын, Иван Шахназаров, один из тех молодых кинематографистов, кто не побоялся пойти в эту профессию. Он талантливый режиссер, студент ВГИКа…

— Мы с матерью старались его воспитывать так, чтобы он понимал, что жизнь не малина и не праздник, а напряжение. Я всегда говорю ему, что не смогу по большому счету чем-то помочь ему в профессии. Не смогу снимать за него. Поэтому без желания, напряжения и понимания того, что надо приложить большие усилия, ничего не сделаешь. Мне очень нравится, что у него есть желание снимать, и пока есть возможность снимать во ВГИКе, я говорю ему: «Снимай больше». Он не ленится, и мне это нравится.

— В прошлом году «Мосфильму» исполнилось 80 лет. Говорят, когда вам предложили возглавить студию, вы не сразу согласились. Это правда?

— Правд

— Правда. Свое назначение сначала я воспринимал с опасением, не понимал, кому и зачем это нужно. Но сделав этот шаг, я доказал самому себе, что все, что происходит, происходит не случайно. А потом мне даже понравилось — не ощущение власти, а перспективы развития. Сама задача была дерзкой, потому что «Мосфильм» был в очень плачевном состоянии, и за небольшой срок нам удалось его модернизировать. И я горжусь этим, потому что нам никто не помогал. Потом, мне было легко создавать новый «Мосфильм», потому что я сам режиссер, я знаю, что мне нужно для работы, я знаю детали профессии, я не просто директор, который сидит в кабинете и подписывает бумаги, я чувствую, что нужно, чтобы люди могли работать.

— Почему студия «Мосфильм» не занимается собственным производством, работая исключительно под заказ продюсерских компаний?

— На Западе крупным студиям, таким как «Чиничита», например, законом запрещено инвестировать в кинопроекты, потому что кино — бизнес непредсказуемый, гарантий на окупаемость не может дать ни одна картина, а потому риски разорить студию очень велики. Мы в этом отношении согласны с западными коллегами, и если вкладываемся в производство картин, то лишь мощностями – предоставляем технику, павильоны. Кстати, в советское время студия «Мосфильм» именно этим и занималась. Кино дотировало государство, а «Мосфильм» его производил. Поэтому нашей задачей было построить мощную технологическую базу. Вот свою последнюю картину я делал не только как режиссер, но и как продюсер. Снимали мы на «Мосфильме», но деньги на картину мне предоставили Министерство культуры и частные инвесторы.

— И все-таки совмещать должность директора «Мосфильма» и продолжать оставаться режиссером трудно, расскажите, как удалось найти время для работы над «Белым тигром»?

— Совмещать что-либо всегда трудно, но со временем я привык. Во-первых, я действительно уверен, что каждый режиссер моего поколения должен снять хотя бы один фильм о войне. Мой отец был фронтовиком, «Белый тигр» – это отчасти дань уважения моему отцу и его однополчанам. Съемки начались летом 2011 года, картина снята по роману «Танкист или белый тигр» молодого питерского прозаика Ильи Бояшова. Сценарий мы написали с моим другом Александром Бородинским. Это не банальная повесть о войне, что-то в ней есть новое, я бы даже сказал, что это фантастика, погруженная в реальные военные события. Может, мне так кажется, потому что автор — молодой человек, и у него свое представление о военных событиях. Не хочу больше ничего говорить об этой картине, посмотрите фильм, и потом скажете свое мнение, не для интервью, а просто для себя.

— Хорошо, а что вы больше всего любите в своей профессии?

— Нет слаще чувства, чем то, которое ты испытываешь, когда завершаешь фильм. Это необыкновенно, даже на премьере я не испытываю этих эмоций. Наверное, это самое лучшее. Я не отношусь к тем людям, которые говорят, что не могут жить без кино. Я бы смог прожить. Да, я люблю свою профессию, но думаю, потому, что она дает мне возможность проживать разные жизни, судьбы разных людей. Ведь работа над фильмом — это погружение. Когда я работал над картиной «Мы из джаза», я знал всю подноготную жизни джазовых музыкантов, знал историю этой музыки, я стал джазменом, чувствовал джаз. После работы над «Белым тигром» я стал другом всех танкистов, поверьте, теперь я знаю про танки все (смеется).

— Кем бы вы еще хотели стать?

— Вообще, нет плохих профессий, просто, к сожалению, мы не всегда выбираем то, чем должен заниматься каждый из нас, или понимаем это, а уже поздно, или, того хуже, навязываем себе профессию. Мне интересно все эдакое. А вообще, мне, наверное, еще хотелось бы побывать моряком.

Собеседник Армении
При использовании материалов ссылка
на «Собеседник Армении» обязательна
Мнение авторов может не совпадать с позицией редакции
Яндекс.Метрика