Когда более десяти лет назад в Ереван приезжала наша «Табакерка» (27 октября 1999 года в Ереване состоялись гастроли театра «Табакерка» под руководством Олега Табакова. — Ред.), я был в тот момент на гастролях. Потому визит в Ереван два года назад с творческим вечером — моя первая встреча с Арменией. Но, я думаю, мы эту ситуацию поправим, мне у вас понравилось: прием жаркий. Я даже запомнил армянские слова «барев дзез»! Думаю, приедем еще. Может, «Страсти по Емельяну» привезем. Это отцовская постановка в придуманном им же жанре «хохмодрамы». «Хохма» — анекдот, розыгрыш, но вместе с тем в переводе с древнееврейского — «мудрость». Драма — наша жизнь. И все в ней сплетено. Мы живем, а рядом люди умирают. Вот мне рассказали, что когда «Табакерка» приезжала к вам, в этот самый момент у вас страшные события произошли в парламенте. Люди играли веселую вещь, а на улице стреляли. В зале стали раздаваться мобильные звонки, и люди стали выходить. Актеры не могли понять, в чем дело…

Бандит или Пушкин?

Мне больше интересен, конечно, Саша… Сергеич, чем Николаич. Не потому, что я обижаю Николаича. Просто Пушкин был один, а таких, как Саша Белый из «Бригады», было много. Правда, ко мне во многих городах подходили люди (я не знакомился с криминальными авторитетами, и они не подходили), жали руку и говорили: «Спасибо, у нас был такой человек». И я понимал, что сыграл все-таки собирательный образ, а не конкретного человека. К сожалению, такого склада ребят сейчас можно встретить на кладбище. Таких могил — целые аллеи. Им было 21—25 лет… О «Бригаде» и ее продолжении. Дважды в одну реку не вхожу. Для меня это 15 серий: мои братья, друзья, которых мой герой потерял в той истории. Но моя история на этом закончилась. Я не хочу никаких продолжений. Мне кажется, так честнее по отношению к моим товарищам. Поэтому я отказался. Понятно, что есть те, которые оказались сильно обижены. Мне печально, когда говорят всякие слова и обвиняют в смертных грехах. Опускаться до такого… Господь им судья. Но я поступил, как поступил.

ЖЗЛ и голубенький Есенин

Я не устраивал из своей жизни ЖЗЛ (книжная серия «Жизнь замечательных людей». — Ред.), как обо мне часто говорят. Да, мне всегда хотелось сыграть Есенина, и я сыграл его. Думаю, мой Есенин вполне реальный. Был о нем снят один слишком «правильный» фильм, на что Шура, его сестра, сказала: «Почему он там такой голубенький?» Пушкин, Моцарт, которого я играю 15 лет, — это одна природа. Я играл их страсти, а не гениальность. И старался сам пережить их, раз уж это мне дано моей профессией. А по учению реинкарнации, так вообще, я играл одного и того же человека. Пушкин написал «Моцарт и Сальери». Есенин очень любил Пушкина, оба они кудрявые, и его с детства называли Пушкиным.

Экстремальный дайвинг

Заниматься актерской профессией — это уже сам по себе один большой курьезный случай. А иногда и клинический. Когда серьезно по нервам бьет, потом восстанавливаться приходится. Иногда очень трудно выходить из роли, настолько в нее вживаешься, становишься человеком, которого играешь. Кто-то по верхам, абсолютно не затрачиваясь, внешне изображает. Я так не умею. Я погружаюсь полностью. Я даже придумал термин — экстремальный дайвинг. Но у меня, слава Богу, школа МХАТ за плечами. И получается, что за свою жизнь ты проживаешь огромное количество жизней. В этом и курьезность. Думаешь, а где ж ты сам? Мне самому когда жить? Порой начинаешь общаться с персонажем. Вот это как раз клинический случай! В то же время, отбери у меня это — и я вообще не смогу представить себе свою жизнь. И я не представляю, кем бы я был, если бы не стал артистом. Я в армии не служил, но маршировать умею. Наверное, заложено в подсознании. У меня все деды были военными. Может, военным бы стал, не знаю...

Станиславский, «Оскар» и добрые пираты

Когда встречаются актеры, которые говорят: «А мне не нужен Оскар», я не верю! Не ве-рю!!! Как Станиславский! Конечно же, каждый актер мечтает получить «Оскара», но просто обидно, что для нас, российских актеров, это такая идея «фикс» — с высунутым языком получить этот «Оскар». И языка-то их не знаешь толком, но заветная мечта вытащить эту бумажку и прочитать по ней «сэнкью вери мач» живет... Глумов в пьесе Островского «На всякого мудреца довольно простоты» говорит: «Посмотрите, каким молодцом я сейчас буду! Каких лошадей я сейчас заведу! Это сейчас меня никто не замечает, а так — все сразу заговорят: «Ах, какой красавец появился!» Словно я из Америки приехал!» Это еще Островский! До 1900 года еще! То есть для нас Америка — это что-то… ну, не знаю… Это тот Монблан, Эверест, который надо покорить с этой статуэткой в зубах. Ну и что дальше? К великому сожалению, не думаю, что мы когда-нибудь там станем своими. Сейчас тенденция такова, что они приходят и крепко стоят своими ногами на нашем кинорынке, очень крепко. И «Парамонт Пикчерс», и «Сони Рекордс», которая купила «Каламбиас пикчерс» (кстати, у меня есть один проект, совместный с «Каламбиас», — «Каникулы строгого режима»). Вот скажу, чтобы было ясно. Нескромно (но звездной болезнью я не болею!), но скажу. Я, народный артист России, стою на вот этих буковках «20-й век Фокс», в лучах, с Димкой Дюжевым, и у меня в зобу дыханье спирает от ощущения счастья. И потом мне становится стыдно, даже самому. Боже ж ты мой, это во что ж нас превратили! Мы аж трясемся все… Отсняли ролик, а они его запретили. Ну, просто взяли — и запретили. А ролик был хороший. Слава Богу, у нас иногда пираты доброе дело делают. Иногда. Они украли и выложили его в Интернет. Люди хотя бы посмотрели. Мы там с Димкой бегаем, попадаем в голливудское кино. «Ночь в музее» — за зверушками бегаем, в «Ледниковом периоде» — с белкой общаемся. Это то, что американцы назвали бы «мэйджик», за гранью понимания. А на самом деле стыдно. Это они снимали «Каникулы строгого режима» или мы? Кино понравилось? Да! Ну, причем тут «20-й век Фокс»?!