— Спросить я хотела о том, что для вас самое сложное в вашей работе? Без чего вы себя чувствовали бы на сто процентов счастливой?
— Две вещи. Во-первых, когда оказываешься в определенном… не люблю этого слова, но тем не менее, статусе, ты попадаешь в совсем другой мир, который во многом отличается от того мира, где ты жила до этого. В этом мире огромное количество интриг, нечестных поступков и просто подлости. И с этим я действительно не могу смириться, не могу к этому привыкнуть, не могу заставить себя жить так же. Мне это тяжело. Второе — мне просто психологически не очень нравится командовать людьми — мне это не очень приятно. То есть я вынуждена это делать, но мне неприятно говорить людям, когда они что-то сделали плохо и так далее. Что называется, ходить, как учительница, с указкой — мне это не нравится, это просто не моя история. Но я вынуждена это делать. А все остальное — замечательно!
— В начале года вы удивили мировую общественность сообщением о том, что на Russia Today будет выходить ток-шоу создателя известного сайта WikiLeaks — Джулиана Ассанжа. Передача ориентирована на иностранного зрителя или для россиян она будет переводиться на русский язык?
— Она ориентирована на думающих людей, интересующихся миром. Смею предположить, что во всех странах их процент примерно одинаков. А переводиться на русский язык передача будет, если ее купит какой-нибудь русскоязычный канал, что мы только приветствуем. К сожалению, мы не вещаем на русском.
— За последнее время у Russia Today немало достижений: в конце прошлого года RT был признан лучшим российским телеканалом в Европе и стал лауреатом премии Hot Bird TV Awards. Каким вы видите развитие канала в будущем?
— Я бы сказала, что это не самое большое наше достижение, но одно из приятных, конечно. Мы уже уверенно встали на одно конкурентное поле с самыми большими и старыми именами, такими как BBC и CNN. Мы планируем и дальше укреплять наши позиции на этом поле, и не только посредством телевещания, но и при помощи других инструментов. Мы будем добиваться того, чтобы наше видение мира и истории, которое нам кажется правильным, важным и нужным, распространялось и доходило до все большего числа людей.
— Вы успеваете заниматься еще и публицистикой — ведете колонку в «Русском пионере», в которой в ироничной манере описываете нравы российского юга и своих армянских родственников и знакомых. Они не обижаются на вас?
— Да вы что! Они счастливы! (Смеется.) Они зачитывают это друг другу вслух по десять раз, встречают меня, когда я приезжаю, как принцессу, требуют еще, обижаются, если про кого-то не написала. Звонят мне и пишут эсэмэски с какими-нибудь смешными фразами и историями — а вот еще про это напиши!.. Совсем не обижаются! Я за что люблю наш юг — за то, что в массе своей там живут люди с потрясающим чувством самоиронии, и мне это очень нравится!
— К слову, о юге. А в Армении вы бывали?
— Один р
— Один раз я была в Армении в командировке с Путиным.
— Вы хотели бы туда вернуться, чтобы поближе познакомиться с культурой своей исторической родины?
— Я хочу туда поехать нормально, хотя бы на неделю, поездить, посмотреть, пообщаться с людьми. А моя единственная поездка в Армению была очень сумбурной. Это была телекомандировка, когда ты прилетаешь, сразу бежишь на одно мероприятие, потом на другое и толком ничего не видишь и ни с кем не разговариваешь.
— По долгу службы вы много путешествуете. Какая страна произвела на вас наибольшее впечатление? Куда вам хочется возвращаться снова и снова, помимо вашей малой родины — Краснодарского края?
— В Камбоджу.
— И что же вас там так впечатлило?
— Во-первых, климат — для меня это больная тема. Во-вторых, совершенно завораживающая меня история — как современная, так и древняя. Еще люди… мягкие и смирившиеся и в то же время обладающие внутренним достоинством. Ну, буквально все: и природа, и кухня.
— Вы привозите из своих поездок новые рецепты, ингредиенты?
— Обязательно! Это огромная часть того, почему я вообще путешествую. Я бы, наверное, ездила только домой, если бы не это. Для меня посмотреть другую страну — это во многом значит попробовать их кухню, зайти поговорить с поваром, спросить у людей, как они готовят то или иное блюдо. Везде, где я бываю, я первым делом иду на местный продуктовый рынок. Это для меня главная достопримечательность в любом новом городе, в любой новой стране. Какие продукты продают, что люди покупают — могу часами ходить и просто наблюдать за этим.
— Считаете ли вы, что кухня является отражением национального характера?
— Если только опосредованно. Кухня является отражением, в первую очередь, климата, ведь понятно, что какие-то продукты не могут расти в определенных климатических условиях. Если предположить, что климат влияет на национальный характер, то можно сказать, что и кухня является отражением национального характера, но только опосредованно.
— В 15 лет вы отправились учиться в Америку по обмену. И что вас, советского, в общем-то, ребенка, поразило больше всего?
— Я уже не была советским ребенком. Все-таки на дворе был 1995 год, и я до этого уже пару раз ездила за границу. Правда, ненадолго, но тем не менее. Поэтому культурного шока в этом смысле не было — мы уже все были привыкшие к, условно говоря, жвачкам и сникерсам. Не было такого культурного шока, какой был у моей мамы, когда в 1988 году она приехала к нашим родственникам в Голландию, — вот это было потрясение! Она просто впала в депрессию и очень долго из нее выходила после этого. У меня такого не было.
— А чему вас научила самостоятельная жизнь вдали от дома?
— Помимо резкого взросления, неизбежного, когда ты на год уезжаешь в чужую атмосферу, чужой язык, чужую семью… Это же был 1995 год, то есть Советского Союза, с одной стороны, уже не было, а с другой — и Интернета в том виде, как у нас сейчас, тоже не было. Я компьютер в первый раз увидела там. Конечно, ни у моих родителей, ни у кого из моих друзей не было никакого Интернета, не было мобильных телефонов, а стационарная телефонная связь стоила очень дорого. Мои родители не могли себе позволить часто звонить мне, поэтому мы общались раз в месяц. Это, конечно, очень тяжело — телефонный звонок раз в месяц на десять минут. Мы сейчас уже не можем представить себе такую степень изоляции, потому что ты захотел — написал эсэмэску, захотел — вышел в Skype, пообщался, и вроде как близкие люди все время рядом. А тогда любая весточка из дома приходила не чаще одного раза в месяц, ведь и письма шли по три-четыре недели. Я писала письмо и понимала, что мои родители и мой бойфренд тогдашний прочитают его только через месяц, когда у меня уже совершенно не то настроение будет. И это заставляет тебя очень быстро и резко взрослеть. Наверное, я оттуда вынесла на всю жизнь понимание того, что люди категорически разные и нужно стараться, заставлять себя не измерять всех одной мерой весов.
— Десять лет назад вы, совсем еще молодая девушка, приехали в Москву за карьерой телерепортера. Могли ли вы предположить, что будете сейчас занимать такую серьезную должность? Какие мечты сбылись, а какие — нет?
— Я вам так скажу — все мои карьерные мечты, которые когда-либо у меня в жизни были, очень давно «пересбылись»! Уж точно я никогда не собиралась стать главным редактором международного телеканала. Я хотела сделать репортерскую карьеру, быть классным, хорошим телерепортером, ездить по миру. Я этого добилась и, в общем-то, о другом в тот момент не мечтала и совершенно не стремилась стать главным редактором такого канала, как Russia Today.
— А какой вы себя видите в карьерном и в личном плане лет через десять?
— Про карьеру я вообще не думаю. Я хотела бы, чтобы у меня были дети, а еще я хотела бы писать книги. И очень надеюсь, что мы достроим ресторан, который мы с семьей строим в Сочи. Но это скорее «околокарьерные» планы.
— Раз уж мы заговорили о детях. Планируете ли вы воспитывать их в армянских традициях? Насколько я знаю, вы не владеете армянским. Хотели бы вы, чтобы ваши дети глубже окунулись в эту культуру?
— Я бы хотела, чтобы мои дети имели представление об армянском языке, потому что я сама очень жалею о том, что меня в детстве не научили армянскому. Это сужает твой мир, сужает возможности общения, в том числе и с моими близкими, которые говорят по-армянски, а я — нет. Поэтому, конечно, я бы хотела, чтобы они говорили по-армянски, но надеюсь, что у меня хватит сил и внутреннего самоконтроля ничего своим детям не навязывать.
— Вы — женщина, добившаяся успеха в неженских профессиях корреспондента из «горячих точек» и руководителя международного телеканала…
— А я не вижу ничего неженского в профессии руководителя — вообще. Серьезно. Мне кажется, очень мало профессий, которые можно причислить к чисто женским и чисто мужским, если только мы не говорим о силе. Ну, например, условно говоря, укладчик шпал, наверное, профессия не женская. А так… Ну, «горячие точки», наверное, тоже. Хотя… не факт. А вот профессия руководителя мне совсем не кажется неженской!
— И тем не менее, вам приходилось сталкиваться с непониманием мужчин, какой-то снисходительностью с их стороны?
— Вообще не приходилось. Мне с коллегами-мужчинами всегда было очень просто работать — никакого мужского шовинизма я не чувствовала никогда в жизни. Более того, я знаю очень многих мужчин-руководителей, в том числе на самом верху, которые предпочитают работать с женщинами, потому что считают дам более ответственными и менее склонными к интригам по сравнению с мужчинами, как ни странно.
— А я, наоборот, слышала, что с женщинами работать труднее: мужчины напрямую говорят, что думают, а женщины вечно строят козни.
— Ничего подобного. Это как раз, может быть, такая обычная склонность к тому, что называется «сплетни». Что касается интриг, то мне кажется, у нас в стране женщины в массе своей больше заняты своими домашними проблемами. Они вряд ли будут вечером за мытьем посуды обдумывать, как подставить коллегу.
— У вас такой плотный график работы: встречи, интервью, работа в офисе, поездки. Как вы отдыхаете, что вам помогает восстановиться после такого безумного ритма жизни? Чем вам нравится заниматься в свободное время?
— Писать. Я отдыхаю, когда пишу. Писать, читать и готовить — это три моих любимых способа отдохнуть!
— А вы не думали о том, чтобы издать книгу ваших рецептов? Я знаю, что ваши колонки уже вышли отдельной книгой.
— Да, Оля Свиблова (основатель и директор Московского дома фотографии. — Прим. ред.), за что ей большое спасибо, выпустила книгу моих колонок ограниченным тиражом. Но это подарочная серия, и для продажи она не предназначалась. Если бы какоенибудь издательство захотело выпустить ее в продажу, я была бы очень рада и благодарна!
— Вы не думали о собственной кулинарной передаче? Или это не ваш формат?
— Я думала об этом… И даже вела переговоры с одним каналом по этому поводу, но как-то все решили, что это будет невозможно при моем графике.
— Каким вы видите свое развитие в качестве журналиста? Вы уже говорили, что в политику идти не хотите…
— Я бы хотела писать. Мне хотелось бы перенести на бумагу все те вещи, которые я успела накопить — я имею в виду воспоминания, впечатления, истории — за те годы, что я работаю в журналистике. Я бы хотела, чтобы когда-то появилось время и возможность все это оформить в какие-то произведения — больше литературные, которые, я надеюсь, будут интересны людям.
