Четверг 28 Марта 2024

Владимир АКОПЯН: «Главное, чтобы фортуна сопутствовала тебе на самых важных соревнованиях»

28 Сентябрь 2015
Автор:   Гаяне ДАНИЕЛЯН 1136 Просмотров
Он является одним из лидеров сборной Армении по шахматам. Самый возрастной игрок команды, он еще три года назад объявил, что покидает сборную Армении и больше не будет участвовать в командных соревнованиях. Но, как выяснилось, равносильной замены ему среди молодых шахматистов не нашлось, поэтому Владимир Акопян вновь защищал честь нашей сборной на чемпионате мира в Цахкадзоре. За свои 43 года он добился очень больших достижений в шахматном мире, но в одном из интервью признался, что его трое сыновей — это лучшее, что он сделал в жизни. Итак, наш сегодняшний собеседник — трехкратный Олимпийский чемпион, чемпион мира и Европы по шахматам в командных соревнованиях Владимир Акопян.

— Владимир, в юности вас часто сравнивали с Каспаровым. Родились в Баку, играли в футбол, проходили шахматные университеты в школе Ботвинника – Каспарова.

— В то время, когда я начинал играть, Каспаров стоял слишком высоко. Когда я начал ходить в шахматную школу, мой отец спросил у моего первого тренера Александра Асланова о моих перспективах. Тот ответил, что таких одаренных учеников, как я, у него не было, и добавил, что не знал Каспарова в то время, когда он был в моем возрасте, и поэтому не может нас сравнивать. Каспаров, кстати, занимался во Дворце пионеров у Приваротского, а я ходил в бакинскую шахматную школу. Параллели могли быть только те, что мы оба из Баку.

line-height: 1.2; background-color: transparent;">— Расскажите, пожалуйста, о ваших взаимоотношениях с Михаилом Ботвинником.

— С Ботвинником мы встречались на сессиях в школе Каспарова — Ботвинника, которые проходили два раза в год и длились две недели. На тот момент ему было уже много лет. Меня он выделял среди других учеников, в ряду которых были Крамник и Широв. Он мало с кем сближался, но мы, бывало, даже обедали за одним столом. Это была очень большая привилегия. Он посылал мне письма, в которых давал очень важные советы. Во время своих приездов в Москву я обязательно звонил ему. Помню, накануне чемпионата мира в Аргентине он сказал, чтобы я приехал к нему домой — на Фрунзенскую. В течение десяти минут он дал мне несколько советов, как там играть, чтобы стать чемпионом мира. После его слов я очень легко, можно сказать играючи, выиграл чемпионат мира. Ботвинник на многих производил суровое впечатление, но поскольку мы с ним были в более близких отношениях, для меня было очевидно, что это очень добрый и где-то ранимый человек. Ему не чужд был юмор, просто его, видимо, озлобила жизнь, в которой было слишком много борьбы.

— Насколько в шахматах важна фортуна?

— Очень важна. Главное, чтобы фортуна сопутствовала тебе на самых важных соревнованиях. Представьте, как было бы обидно не выиграть одну из трех Олимпиад, когда идешь впереди на протяжении всего турнира и в последний момент что-то теряешь. Бывало, на Олимпиадах перед последним туром атмосфера была накаленной до предела от напряжения. Если проанализировать любую победу на Олимпиаде, выяснится, что все зависит от одного хода. Вообще, в истории было много сильных игроков, которые никогда не становились олимпийскими чемпионами. Возьмем, к примеру, Алехина, Капабланку, Фишера. Они никогда не были олимпийскими чемпионами, притом, что сами играли на Олимпиадах фантастически, но у них не было команды. А что может сделать один шахматист, даже если он показывает блестящую игру? На самом деле все очень зыбко.

— Общеизвестно, что не каждый хороший шахматист является хорошим тренером, и наоборот. А вас тренерская работа не прельщает?

— Уже пошел восьмой год, как я занимаюсь тренерской работой на постоянной основе. У меня уже несколько лет есть ученики. Мои ученики — перспективные ребята от 16 до 18 лет. Обычно это три человека на протяжении года. Каждый раз они меняются — одни вырастают, приходят другие. Это сложно назвать тренерской работой в привычном понимании этого слова, поскольку я часто уезжаю на турниры и сборы, да и они много играют. Скорее это можно назвать консультацией. Пока я сам играю в турнирах, я не могу много времени уделять тренерскому поприщу. Кроме того, я считаю, что тренер — это призвание. Например, тренер сборной Армении Аршак Петросян, безусловно, имеет к этому талант.

— Успехи сборной Армении как-то связаны с его личностью?

— Безусловно. Начнем с того, что это очень приятный и веселый человек. Кроме того, у него очень высокий уровень знаний в дебютном плане, а это именно то, что нужно для подготовки команды. Он не только может очень хорошо все преподнести, у него голова хорошо работает, очень много интересных идей. Он относится к той категории шахматистов, которые могут находить интересные решения, когда нет ответственности игры за доской. Даже в те годы, когда он сам выступал в турнирах, он понимал позицию гораздо лучше, чем играл. Так бывает. Хорошего игрока и хорошего тренера отличают абсолютно разные качества. У Аршака Петросяна коэффициент шахматиста один, а коэффициент понимания шахмат совершенно другой.

— Что для вас важнее — индивидуальные победы или победы в составе сборной Армении?

— Однозначно — в составе сборной. Это даже не подается сравнению, потому что в составе сборной ты играешь по-другому — там и турниры сложнее, и напряжение совсем другое, и ответственности больше.

— К

— Как вы относитесь к блиц-шахматам? Бытует мнение, что классические шахматы себя изжили и будущее шахмат именно за блицем.

— Нет, конечно, не изжили, а к блицу я всегда очень хорошо относился и, когда был молодым, очень много и сильно играл в блиц. Насколько помню, почти во всех блиц-турнирах, в которых я играл, занимал первые места. В последние годы я иногда играю в блиц на чемпионатах мира, но это уже совершенно другое, потому что играть в блиц в 40 лет и в 20 — это совершенно разные вещи: с годами реакция и быстрота мысли, естественно, ухудшаются. В молодости я мог сыграть тысячу партий в блиц и ничего не подставить под бой, не зевнуть ничего, даже пешку, а это очень трудно.

— Насколько мне известно, помимо шахмат у вас с юности сохранилось очень сильное увлечение гитарой. Сложно представить, когда вы успели выучиться на ней играть, учитывая, что с 8 лет вы разъезжаете по всему миру, играя в шахматных турнирах.

— Все началось с того, что с шести лет я одновременно стал ходить в музыкальную школу, на плавание и на шахматы. Через полгода нужно было выбирать что-то одно, и, ясное дело, выбирали родители, а не я. Плавание отпало сразу же, поскольку ездить было очень далеко и неудобно. Ну, а в музыкальной школе, где я учился, работала моя мама, и меня с детства привлекала гитара. С самого начала хотелось просто научиться играть на гитаре, но поскольку я учился в музыкальной школе, нужно было проходить сопутствующие предметы вроде сольфеджио. Кроме того, нужно было раз в полгода давать концерты в зале перед аудиторией. Меня все это утомляло. А когда стало ясно, что лучше всего у меня получается играть в шахматы, я оставил и гитару и плавание, сделав акцент на шахматах. К тому времени я уже научился как-то играть, не могу сказать, что блестяще, но гитару изредка брал в руки. Когда мы переехали в Армению, я познакомился с очень хорошим преподавателем Аветиком Петросяном. К сожалению, он очень рано ушел из жизни. Он блестяще владел инструментом и после нескольких занятий со мной сказал, что за три года может сделать из меня виртуозного гитариста, но для этого нужно было заниматься ежедневно по нескольку часов в течение трех лет. Этого я никак не мог себе позволить, поскольку шахматы у меня занимали уже массу времени. Кроме того, я не ставил перед собой цель стать виртуозным гитаристом — мне всего лишь нужно было научиться играть для себя. Я обожал песни Высоцкого и хотел их исполнять, аккомпанируя себе на гитаре. Мне хватило месяца занятий, за который мой педагог поставил мне, как надо, пальцы, а дальше я занимался уже сам. До сих пор очень люблю наигрывать на гитаре. Если я в Ереване, то практически каждый день беру в руки гитару.

— Ваша жена Кристина тоже играет на гитаре. А кто из вас лучше играет?

— Я считаю, что я!

— В вашей биографии был забавный эпизод, когда вас в аэропорту Дубая задержал Интерпол, ошибочно приняв за убийцу. Расскажите, пожалуйста, поподробнее эту историю.

— Когда меня задержали в Дубае, это было уже в третий раз, просто там дело зашло слишком далеко. Все произошло потому, что Интерпол разыскивал убийцу, моего однофамильца. Кроме того, мое имя Владимир совпало с именем его отца, а поскольку за рубежом нет понятия отчества, то база данных выдает фамилию, имя самого человека и имя его отца, и очень легко все перепутать. Также у нас совпал год рождения, и это было уже третье совпадение — на 90 процентов разыскиваемый ими человек. Больше там ни на что не смотрят, у них даже фотографии нет разыскиваемых, только эти краткие данные. В моем случае совпадения сопровождались загоранием красного сигнала, а это самый худший из вариантов, указывающий, что разыскиваемый является убийцей или покушался на убийство. В данном случае это было покушение на убийство. Первый раз меня так задержали в Швейцарии итальянцы, когда я ехал на матч Леко — Крамник. Проходящие случайно полицейские высадили меня из поезда, обыскали и отпустили. Это длилось всего лишь час, я даже не понял, в чем дело. Второй раз история повторилась, когда я приехал в Бейрут на соревнования вместе со своими подопечными, с которыми работал в Катаре. В аэропорту меня опять задержали пограничники, сказав, что есть какая-то проблема. Но там пограничник оказался на редкость приятным человеком. Он дал мне подписать какую-то бумагу на арабском и, видя мое недоверие, предложил позвать какого-нибудь переводчика армянина. Я сказал, что не нужно, и подписал — такой человек гадостей не сделает. После этого меня сразу отпустили. Я потерял всего лишь пару часов. В обоих случаях все было совершенно корректно, быстро выяснялось, что это недоразумение. В Дубае, напротив, все было очень серьезно — у них не было ни малейших сомнений, что они поймали того человека, который разыскивается. Я приехал вечером из Катара, меня тут же задержали, привели к какомуто большому начальнику, пристегнули наручниками к креслу. Мне не предоставили право на звонок, но я как-то исхитрился, и когда тот оставил меня одного в комнате, позвонил домой и сообщил о происшествии. Из Еревана тут же связались с послом, в то время это был Аршак Поладян. Тот сразу же позвонил, и после его звонка стало легче. В довершение всего приехал молодой парень, начальник Интерпола Дубая, и начал на всех орать. Как я понял из его бурной речи, он вменял им, что они по лицу не могут отличить преступника от обычного человека. Извинившись передо мной, он сказал, что мне крупно повезло, что сегодня четверг, поскольку пятница и суббота в Дубае нерабочие дни и мне пришлось бы их провести в задержании. Меня отпустили, забрав паспорт и попросив, чтобы кто-то из знакомых меня забрал. Часа в четыре утра за мной приехали ребята на машине, а паспорт вернули спустя несколько дней. По приезду в Ереван мы пошли в Интерпол и попросили, чтобы этот вопрос как-то кардинально решили и меня бы больше не дергали. После этого все недоразумения прекратились.

— Ваш средний сын Эдуард унаследовал ваш шахматный талант. Последнее его достижение — 3-е место среди 12-летних на чемпионате Еревана. Насколько я знаю, вы изначально были против того, чтобы ваши сыновья занимались шахматами. В чем причина вашего нежелания сделать из сыновей шахматистов?

— Так получилось, что сейчас все трое моих сыновей играют в шахматы. Я изначально был против этого, да и сейчас считаю, что профессия шахматиста очень сложная. Если они хотят играть для себя, то ради Бога, но участие в профессиональных турнирах для ребенка очень большая психологическая нагрузка, я сам прошел через это. В наше время, слава Богу, есть много интересных занятий для детей, во времена Советского Союза возможностей было гораздо меньше. Если ты в профессиональных шахматах, то должен заниматься ими очень серьезно и к 30 годам становишься, как выжатый лимон. Я в свое время много общался с Крамником, Шировым, Леко и видел, какая адская работа за этим стоит.

— В одном из интервью вы сказали, что ваши трое сыновей — это лучшее, что вы сделали в жизни? Значит ли это, что семья для вас важнее, чем карьера?

— Конечно, семья важнее, но профессия тоже занимает важное место в жизни мужчины. Одно не должно мешать другому. Я считаю, что мне удается совмещать профессию и общение с семьей, при этом удерживая на определенном уровне профессионализм. Конечно, я не могу очень много заниматься, как это делают молодые шахматисты, у которых нет семьи, но, по крайней мере, для того, чтобы находиться на приличном уровне и достойно играть и за команду, и в личных соревнованиях, я по-прежнему достаточно работаю.

Собеседник Армении
При использовании материалов ссылка
на «Собеседник Армении» обязательна
Мнение авторов может не совпадать с позицией редакции
Яндекс.Метрика