– Вообще-то, да. Но этот юбилейный вечер – исключение. Он был отдан, как говорят, на совесть коллектива. Ни дочь, ни жена ни словом не обмолвились. Я не видел ни одной сцены. Это впервые в моей жизни, в жизни нашего театра, когда я не присутствовал на генеральном прогоне. Меня об этом попросили. И я благодарю жизнь за то, что нахожусь в окружении творчески ярких самостоятельных личностей. Я доволен всем. Даже пародией на себя, где меня выставили больным и хромым, которую некоторые коллеги и гости сочли чрезмерно утрированной. Что ж, был в моей жизни и такой, радикулитный период, правда, он давно прошел, и, надеюсь, более не повторится.
– Признаться, сложно представить вас больным и хромым. Глядя на вас и на ваши паспортные данные, так и хочется произнести знаменитое «Не верю!» Станиславского. А вам часто в жизни доводилось восклицать это самое «не верю!», но с нотками восхищения?
– О! Прошедший юбилей именно из этой серии! Смело могу сказать, что восхищен и артистами, и дочкой, которая очень трогательно спела «Ноктюрн» Бабаджаняна, и финалом, и гостями. Этакий эмоциональный выдох. Не верю, что я такой счастливый, хороший и талантливый! Придется это доказывать. Как сказал мне однажды мой мастер, интеллигентнейший и образованнейший человек Вивьен Леонид Сергеевич, когда вы станете видными деятелями культуры, просыпаясь, забывайте об этом, и каждый день доказываете, что вы что-то умеете.
– Известный музыкант Мартын Вартазарян, поздравляя вас, задался вопросом: «Саша, тебе не хочется покоя?!» И вообще, на вечере слишком часто поднимался вопрос о вашем преемнике, в числе которого был назван даже ваш 15-летний сын Александр Григорян-младший! Вы тоже об этом подумываете?
– Я все время думаю о том, как и кому передать это дело и сотворить так, чтобы объективно на первый план вышел человек, достойный Русского театра. Пока я не могу назвать эту кандидатуру. Могу сказать одно. Почти все приглашенные до сих пор режиссеры, как правило, слабо контактировали с нашим театром, и получались неудачные работы. Потому я надеюсь, что этот человек не будет со стороны. Он должен быть рожденным внутри нашего театра, впитать в себя наши традиции, достоинства и недостатки.
Что касается моего сына, не хотел бы, чтобы он стал театральным человеком. Достаточно того, что Норочка очень яркая личность, и ее жизнь уже связана с театром. Правда, и сын Александр в свои почти 15 лет тоже играет в наших спектаклях. И, тем не менее, у него другие мысли в связи с жизнью и профессией. Какие? К сожалению, я не могу раскрыть его секретов. Но когда ему было шесть лет, прочитав на одной из афиш «Худрук театра – Александр Григорян», он так отреагировал: «Папа, когда тебя не будет, я стану худруком театра. Тогда даже афишу не надо будет менять, чтобы переписывать имя!»
– Коллектив вашего театра в лице его директора Фреда Давтяна подарил Вам звезду в созвездии Льва, названную вашим именем. Как вы относитесь к подобным неуловимым подаркам, сродни воздушным замкам?!
– Я поблагодарил на сцене Фреда и сказал, что это хорошая хохма. Но наутро, когда открыл и увидел торжественную папку с сертификатом, астрономической разработкой и точкой в виде моей звезды, мне стало понятно, что я частица необъятного пространства под названием Коооооооосмос! Понятно, что это неуловимо, но зато в голове моей сидит мысль, что где-то там может находиться какая-то часть моих нервных клеток!
– И вы ощутили себя Мегазвездой?!
– Честн
– Честно говоря, не ощутил. Наверное, все потому, что я не эстрадный артист! К этому, вероятно, надо привыкнуть.
– Как «Лев» вы должны, по идее, постоянно создавать вокруг себя атмосферу празднества. Какой из праздников оказался в жизни наиболее удавшимся?
– Скорее, судьба создавала вокруг меня праздники. Первый мой праздник – когда я был принят в институт в Питере. Конкурс – на место 120 человек. Я – неизвестный парень из Баку без поддержки и знакомых. Совершенно случайно мимо нас, абитуриентов, проходил великий мастер Вивьен, остановился передо мной и спросил: «Откуда вы, мальчик?». Я ответил, что карабахский, из Баку. Он сказал: «О, это мощно!». После этого все поступающие набросились на меня с возгласами: «Ну, все, ты поступишь!» Так и случилось. Вивьен на всех 10-ти экзаменах поставил мне высокие оценки. Из 50-ти баллов я набрал 47. Сын начальника управления по театрам шел по списку за мной следом. Второй праздник ознаменовался взлетом в Волгоградском театре. После моего спектакля «Проводы белых ночей» Веры Пановой в театр начал заходить зритель. Более того – трудно было достать билеты. Среди всех российских театров я, как молодой режиссер, получил Первую премию. А через полтора года, после спектакля «Рассудите нас, люди», я был назначен главным режиссером Смоленского театра. Затем, на свой страх и риск, 47 лет назад меня пригласил руководить ереванским Русским театром его директор Гурген Айрапетян, чтобы я спас, как он выразился, развалившийся театр.
– Когда вы были счастливы в предпоследний раз? Ясно, что в последний раз это было во время последнего юбилея.
– Да, вы правы. Предыдущие юбилеи я воспринимал как-то более спокойно и уравновешенно. А когда тебе 75, а ты по-прежнему нужен и полезен – это счастье. А до этого такой же сильный заряд счастья я испытал, когда родился мой сын Александр. У меня шестеро детей. Отношусь к ним поразному, но каждый из них имеет свое место в моей жизни и эмоциональном пространстве. Неужели может быть нечто более высокое, чем ребенок, его рождение?
– Вы всем своим детям создали примерно одинаковую базу для их становления?
– Нет, нет и еще раз нет… Так уж случилось, что я часто бывал вдали от них, не сердцем, конечно. Я не могу ответить однозначно на этот вопрос.
– Какие мечты посещают вас нынче?
– Хочу, чтобы мои последние двое детей, Норочка и Саша, вобрали бы в себя все, что не смогли я и мои остальные дети. И еще мечтаю о том, чтобы билеты на Ереван во всех авиакомпаниях всех уголков мира были проданы. Это будет означать, что все армяне, в том числе и мои дети, возвращаются на родину.
– Ну, в последнем своем мечтании вы весьма непоколебимы. Десять лет назад вы мечтали о том же. И еще о том, чтобы собрать воедино в одном месте в один час всех своих детей и жен.
– Да, это так. И десять лет назад, и даже двадцать. И если желание о всеармянском возвращении, я сам понимаю, несколько утопично, то последнее почти реализовалось. Несколько лет назад пятерых детей и трех жен удалось собрать вместе. Мы все поехали по приглашению моей третьей жены и детей в Лос-Анджелес, где отметили мой день рождения. На большее пока не способен!
– Было у вас еще одно сокровенное желание. Чтобы ваш сын Степан сменил фамилию Джигарханян на вашу. Оно тоже из разряда невыполнимых?
– Я не обращаюсь к нему с этим вопросом. Для меня важно то, что мы дружим и, как мне кажется, любим друг друга. Любовь эта у Степы передается и на моих детей, особенно тех, кто живет, как и он, в Штатах. Тем более, на разных этапах у них с Джигарханяном были разные взаимоотношения, и напряженные в том числе. Джигарханян давно перестал говорить о том, что у него есть сын.
– Перефразируем слова Коко Шанель, сказанные о женщине, применительно к мужчинам: «Мужчина выглядит на столько, на сколько заслуживает». Вы заслуживаете максимум 55 лет. В чем секрет этой заслуженности? Может, в частой смене жен?!!
– Я думаю, все зависит от генетики и владения ею. А жены, вероятно, следствие этого. Скажу откровенно, даже если это выглядит несколько самонадеянно и бестактно. Ни одну из пяти своих жен я не выбирал. Так случилось, что они меня сами выбрали. Посмотрите в мои глаза! Они выдают мое прекрасное настроение и желание максимально честно отвечать на вопросы! Как утверждает моя последняя, очень любимая мною жена Тамара, ей было 15 лет, когда она впервые меня увидела и сказала: «Этот человек должен стать моим мужем!» Все, естественно, рассмеялись, но через 5 лет это случилось. Учитывая разницу в возрасте в 32 года, мне и самому не верится! Но не забудем, что у нас двое родных детей. Так что, как показала жизнь, Тамара была права.
– Чего вы боитесь в жизни?
– Я живу достаточно долго, и практически ничего не боюсь, потому что знаю: чему быть тому не миновать.
– Вы задумывались о написании мемуаров или вам вполне достаточно того, что о вас уже написано?
– Очень много из того, что написано, никак не может превзойти то, что не написано. Я надеюсь, что обращусь к переложению своих мыслей на бумагу в определенном возрасте, если даст Бог, и у меня будет время что-либо писать не только самому, но даже и диктовать. Тогда я буду самым счастливым человеком. Мои мемуары еще впереди, хочется верить. Вот какой я оптимист!
– И напоследок – любимый вопрос Познера: что вы спросите у Бога, встретившись с ним?
– Неужели это все???...
