Он является ведущим актером знаменитого театра мистерий Романа Виктюка. Красив, талантлив, харизматичен, Дмитрий Бозин не только играет в театре, но еще пишет стихи и рисует картины. В Армению Бозин приехал на Международный фестиваль моноспектаклей «Арммоно», в рамках которого привез свой премьерный моно-спектакль «Царь-Девица» по поэме Марины Александровны Цветаевой, предоставив ереванскому зрителю «право первой ночи».
Несмотря на то, что «Арммоно» является одним из самых демократичных фестивалей в Армении, я была порядком удивлена, когда за несколько секунд до начала представления испанской актрисы по пьесе Гарсия Лорки, ко мне подсел некто иной, как сам Дмитрий Бозин. Воспользовавшись счастливым случаем, я прямо на месте договорилась об интервью со знаменитым актером. Сутки спустя свое интервью я начала именно с разговора о Лорке.
gn: left;" align="center">
- Дмитрий, мы с вами рядом сидели на спектакле по Гарисия Лорке «Кровавая свадьба». Я почему-то сразу вспомнила, что вы сами играли Лорку в одном из спектаклей. Это помогало вам воспринимать спектакль через призму иных знаний.
- Конечно! Кстати, спектакль, о котором вы вспомнили назывался «Когда пройдет пять лет» и его очень много лет назад, еще в мои студенческие годы поставила Маргарита Борисовна Терехова. Мы были совершенно юными студентами и она в мельчайших подробностях рассказывала нам испанскую мистику. Сама она чувствовала ее всей своей кровью и передавала через себя нам. Она была человеком одержимым этим и было совершенно потрясающе получать эти знания от нее.
- Приятно было встретить вас на спектакле как зрителя, а не актера. Вы всегда на фестивалях смотрите спектакли своих коллег?
- Во всяком случае, стараюсь посмотреть как можно больше спектаклей. Я испытываю совершенно потрясающие ощущения, когда в течении трех-четырех дней от актеров из совершенно разных стран, говорящих на разных языках, представляющих разные культуры можно услышать что-то для себя важное и соединить это внутри себя. За один день я посмотрел три спектакля на трех разных языках. И все они тронули мою душу.
- Вы впервые в Ереване?
- Да, я впервые в Ереване и мне все здесь безумно интересно. Огромное впечатление на меня произвел музей Параджанова. Под каждым из его коллажей можно стоять по трое суток, осмысливая увиденное. Я счастлив, что приехал сюда и счастлив оказаться на «Арммоно». Кстати, специально для «Арммоно» я поставил поэму Марины Ивановны Цветаевой «Царь-Девица», так что в рамках «Арммоно» пройдет премьера моего спектакля. Я воспользовался приглашением на «Арммоно» для того, чтобы реализовать свою давнюю мечту, создать спектакль по поэме Цветаевой. Не брать отдельный отрывок и прикрепить его куда-то, а поработать над поэмой целиком. В поэме Марины Ивановны очень много волшебства и поэтому я привез с собой шаманский бубен, чтобы мы вместе с ним поколдовали над этой восхитительной, потрясающей, очень эротичной поэмой.
- Ваша театральная история начиналась довольно банально, - в драмкружок вы пошли вслед за девушкой, в которую влюбились. А вы помните момент, когда ваш роман с девушкой перерос в роман с театром?
- В моем случае, роман с театром не имеет начала и конца. Я всю жизнь только этим и занимался. Еще в детском саду, если я читал сказку, то на следующий день в нее играли все дети группы. Сегодня мы можем смеяться над этим, но когда в детском саду появлялся новый ребенок, друзья приводили его ко мне и говорили, что он знает какие-то новые песни. Именно мне новенький должен был спеть эти самые песни, после чего мы все вместе заучивали и исполняли их. Еще помню, как мы с приятелем, сидя на диване в его однокомнатной квартире, убегали от индейцев. Они гнались за нами, а мы отстреливались. Я хорошо помню, что там была стена и ковер, но в воображении мальчишек-школьников за нашей спиной были сплошные прерии. И это не нужно было было объяснять, это было и так понятно. В данном случае, ничего никуда не трансформировалось, я всегда жил этим, был частью игры. Что касается театра, в котором я начинал играть в школьные годы, то было время, когда я недооценивал опыт, который приобрел там. Я считал смешными роли, которые играл в нем, будь то роль белого офицера или Бабы Яги, но когда годы спустя я играл Бабу Ягу в спектакле «До третьих петухов» по Шукшину, то понял, что мне вполне себе пригодился школьный опыт.
- Кстати, роль Бабы-Яги в школьные годы была вашей первой женской ролью. Именно с тех пор вы не чураетесь женских ролей?
- Можно сказать, что и так, хотя к этому я пришел еще и через поэзию. Я всегда очень хорошо читал стихи. Мне повезло, у меня хорошая память, я быстро запоминаю стихи и читаю их тоннами. И если в школе мне задавали выучить небольшой отрывок, допустим, из «Василия Теркина», то я учил целиком всю главу. Я даже не учил, я просто знал ее. Это свойство моей памяти позволило мне впоследствии играть огромное количество самых разных персонажей, в том числе, и женских. Когда я показывался Виктюку на третьем курсе, моя партнерша ушла, не дождавшись Романа Григорьевича, и мне пришлось одному за двоих читать отрывки из произведений. Для меня существовать в нескольких ипостасях одновременно было абсолютно естественным. Просто потом я стал к этому чуть филигранне относиться, отлаживать это технически.
- Многие актеры прежде, чем найти своего режиссера, мечутся из театра в театр. Вы же после окончания ГИТИСа сразу попали к Виктюку и уже много лт являетесь одним из ведущих его актеров. Вам повезло найти своего режиссера с первой же попытки или умение ладить с людьми является свойством вашего характера?
- Не я собирался в театр Романа Виктюка, мой друг очень хотел к нему попасть. И он специально создал номер на капустнике для того, чтобы это случилось. Я просто понимаю, что все на этом свете подконтрольно небесам, в том числе, и то, что происходит с людьми. Оказавшись на том свете, я попрошу только одно, я попрошу показать мне департамент случайных совпадений. Я хочу видеть это осьминогое, что сидит там и всем на свете управляет.
- То есть вы придерживаетесь убеждения, что на этом свете нет ничего случайного?
- Я в этом абсолютно убежден. Вот вы говорите про меня, что я нашел своего режиссера. Допустим. Я работал там пять лет, я сыграл Саломею и только через пять лет Виктюк поставил спектакль, который задумывал за пять лет до того, как я пришел в театр и репетировал его с совершенно другими людьми.
- Вы хотите сказать, что, возможно, Виктюк нашел своего актера?
- Ну, вот, вы теперь посмотрели на ситуацию с другого ракурса, когда уже режиссер находит своего актера, благодаря чему он у него играет много лет, воплощая какие-то свои образы. Отлично! Я расскажу вам интересную историю на эту тему. Несколько лет назад моя старшая дочь собралась на спектакль «Саломея». Моя младшая решила ее подготовить. Они пошли в кабинет отца и открыли толстую книгу, рассказывающую о великих библейских женщинах. Они нашли историю Саломеи и стали ее читать. Спустя некоторое время они вдруг кинулись меня звать, и когда я пришел, дочери показали мне строчку из книги, в которой написано, что в одной из восточных легенд, если не ошибаюсь, иранской, дочь Ирадиады, которая потребовала голову Иоанна Крестителя, звали Бозия. Вот так! Простое совпадение, что я, - мужчина с абсолютно славянской фамилией, означающей Божий, сыграл Саломею, или Бозию? У Виктюка были другие ассоциации. Он считал, что не случайно то, что любовника автора «Саломеи» Оскара Уальда звали Бози. По его мнению, это не могло быть простым совпадением. Все это было предрешено задолго до написания Библии. Понимаете? Вот такие вот небесно-земные совпадения сопровождают нас всю жизнь. Кто-то говорит при этом, что режиссер нашел своего актера или актер нашел своего режиссера. Да, никто никого не нашел, даже и не искал! Все было заранее предрешенно. К счастью, мы это поняли много лет назад. Все в этой жизни вырисовывается в таких вот кругах и таких кругов в жизни столько, что можно наблюдать до бесконечности. Когда мы смеемся и разговариваем, мы часто говорим, что за нами следит Айфон или за нами следит фейсбук. Ребята, за нами следят совершенно другие существа! Следят очень внимательно, следят от самого рождения до смерти. Они спокойно за вами наблюдают и прекрасно знают кого куда перемещать и кто кого встретит на жизненном пути. На эту тему можно бесконечно рассуждать.
- Читая ваши интервью, в которых вы говорите о Виктюке, я почувствовала в ваших словах его обожествление. Но ведь говорят, «не сотвори себе кумира».
- Говорят, но я рассуждаю ни столько о нем, сколько о той энергии, к которой он подключен. Понимаете?
- И эта энергия питает вас уже много-много лет?
- Питает или что-то забирает. Речь не только обо мне. Вспомните Гафта, вспомните Терехову. Я работаю в театре у Романа Григорьевича уже более 20-ти лет. Это можно назвать как угодно, например, взаимообменом. Виктюк принадлежит к огромной энергии, к которой принадлежали Раневская, Тарковский, а ныне Терехова, Гафт. Ежесекундно разговаривая с ним, я единовременно общаюсь со всеми этими душами. Он все время присутствует и живет в этом измерении. У него поэтому и речь такая обрывочная. Общаясь с тобой, Виктюк говорит не только тебе, но еще кому-то. И тебе нужно успеть понять где он и с кем находиться в этот момент, потому что та мезансцена, которую он называет, ничего не означает. Значит, есть что-то еще и тогда ты обращаешься к каким-то другим своим знаниям. Ты все время должен подключаться. Я даже общаюсь с ним вполоборота, старясь не смотреть на него, потому что мне параллельно приходится общаться с каким-то воображаемым миром. Он больше о нем и в него попадает, чем в реальность. В реальности он может переставлять стакан в другое место и это ничего не меняет. Потом ты начинаешь понимать кто такой этот стакан, сколько в нем твоего страха. Ну, и так далее.
- У вас роли одна эпатажне другой, - Воланд, Маркиз де Сад, Дон Жуан, Оскар Уальд, Рудольф Нуриев, Саломея. В них есть что-то общее, что-то «воландовское», то бишь от дьявола. Что помогает играть их по-разному, чтобы не было одного по энергетике образа, трансформировавшегося в другой?
- Мне не нужно делать их разными, они сами абсолютно разные. Вы видите в них что-то от дьявола, объединяя по этому признаку. Ну, что ж, значит, дьявол многолик! Могу сказать, что в данном случае, я ни подгонял бы все к общему знаменателю. Если это делать, тогда у вас и будет все одно и то же, некий дьявол. В данном случае, всем движет темная энергия. Темная энергия, вообще, является основной составляющей вселенной, что доказали физики. И в нас с вами процентов на девяносто темной энергии. Говоря о темной энергии, физики же не говорят, что она плохая или злая. Ни в коем случае! Она просто темная. Вот и в моих персонажах очень много этой темной энергии.
- Только в персонажах? А в вас самом?
- Конечно! Я же человек!
- Ницше говорил, в каждом персонаже есть творец и есть тварь. А что в вас «тварского»?
- А разве тварь не творит? Творец и есть тварь. Мы просто стали придавать этому большое значение.
- За роль Воланда не страшно было браться?
- Страшно было не браться! Я был не просто счастлив, это был единственный персонаж, которого бы мне хотелось сыграть в романе Булгакова. Меня не пугает мистика. Со мной случилось это давным давно. До Булгакова я играл в «Маркизе де Сад», в «Философии в будуаре», до Булгакова я играл в «Саломее» . В данном случае, это мистика, которая присутствует всегда и везде!
