Однажды, через пять лет после мотокросса по наклонной стене, один сановник из Союзгосцирка внимательно посмотрел на Исаакяна и сказал, что ему просто необходимо стать дрессировщиком. Как? Это невозможно! Да у него и зверей-то никогда не было, кроме охотничьей собаки. Но прошло очень немного времени, и Исаакян предложил своему руководству начать дрессировать не собачек, не попугайчиков, а…бегемота. Известный немецкий дрессировщик Карл Гаген-Бек «захомутал» шестимесячного бегемотика, приручил его, а Степан Исаакян попробовал надеть ошейник на взрослого Манука. До сих пор хранится в старом семейном альбоме эта пожелтевшая фотография: Степан Исаакович совершает моцион по Еревану с видом заправского денди, с сигаркой, ведя по улице своего любимца, с которым он работал сорок лет.
Опыта тогда у молодого дрессировщика не было никакого, научить азам дрессуры было некому. Но точно он знал, что использовать жестокие приемы не будет. Покладистый характер Малыша Манука, конечно, был зачастую обманчив. Благо, что агрессию выражал всегда открыто. Как-то в первые дни знакомства он увидел своего новоиспеченного хозяина, стоящего на верхней ступеньке лестницы, и бросился в его сторону. Удар животного о стенку загона едва не лишил Степана Исааковича точки опоры. Манук пытался его запугать, но каждый раз наказывался легким ударом веточки по носу. Бегемоту даже этот щелчок обидным казался, наверное, он не был вовсе толстокожим.
Позже появился другой бегемот по кличке Шаман. Накалились африканские страсти. У Шамана был несносный, задиристый характер, и он все время провоцировал Манука, который уже был готов превратиться в ласкового теленка. В 1968 году из заметки, опубликованной в «Известиях» Ириной Бабич, вся страна узнала о ЧП в Ялте. «Исаакяна растоптал бегемот! Перелом трех ребер, множественные порезы, ушибы, кровоизлияние!» Он жив остался. Эта история и спустя полвека видится ему во всех мельчайших подробностях. Степан Исаакян заставлял «сплетника» и «стукача» Шамана лечь. А тот быстро побежал к старшему Мануку и стал за его широкой спиной. Манук заслонил его и бросился на дрессировщика. На этот раз Степан Исаакович дал команду Шаману уйти, он должен был первым покинуть манеж. Но тот не торопился. Позже дрессировщик понял, что тот просто боялся Манука и не хотел поворачиваться к нему спиной. Неожиданно Манук резко вскочил на ноги и ринулся на Шамана. Степан Исаакович стал между ними. Шаман, увидев, что дрессировщик встал на его защиту, резво затрусил за кулисы, а рассвирепевший Манук всю свою двухтонную ярость обрушил на хозяина.
После таких выпадов цирковое животное считается «сломанным». Во многих случаях его увольняют. Но Исаакян не дал своего любимца в обиду, простил его, вспомнил, как спал на полу возле его клетки в первые ночи дружбы, как научил его послушанию… Знаете, что случилось в тот момент? Манук схватил его поперек тела и поднял в воздух. Держа его в пасти, он рванулся к прутьям металлической решетки, ограждавшей манеж. И с ходу ударил о них. Затем отбежал и вновь ударил его о решетку, потом в третий раз. Решетка погнулась и лопнула. Позже рабочие ему рассказывали, как он, находясь в пасти, не переставал увещевать и уговаривать бегемота. Сам он этого, конечно, не помнил… Самое удивительное в этой истории, что спустя три месяца, когда дрессировщик пролечился и отдохнул, оба сделали вид, что ничего не произошло. Но Степан Исаакович знал, что после происшествия Манук не реагировал на голоса окружающих, перестал есть. У него началась самая настоящая депрессия. Вместе они проработали потом восемнадцать лет.
Степан Исаакович еще любит вспоминать, как под Новый год ему доводилось быть Айболитом. Такой грандиозный дивертисмент он делал в старом цирке «На Цветном бульваре» вместе с Юрием Никулиным-Бармалеем. По сценарию у бегемота болели зубы, он выходил на арену с перебинтованной мордой. Доктор развязывает бинты, открывает пасть, и в это время прямо туда падает его маска. Ситуация складывалась не в пользу Айболита. Почувствовав что-то на зубах, бегемот был просто обязан захлопнуть пасть. Но опять случилось маленькое чудо – не мог Айболит повернуться к детям в своем настоящем облике и разочаровать их. Пришлось натягивать резиновую личину с бородой и усами прямо в жуткой звериной темноте, украшенной клыками. Слава Богу, обошлось… Как и их выход на пляж в Сухуми. Так хотелось Мануку сделать приятное, а ведь он мог просто взять и уплыть.
Много питомцев было в жизни Исаакяна. И зебры, и гепарды, и крокодилы… В девяностые годы, когда шел развал Союза, вдруг от гриппа умерли все обезьяны. Дрессировщик сказал себе тогда: «Пора». Он ушел на пенсию, бесконечно страдал без рампы и света софитов, без аплодисментов. И неожиданно для себя занялся чеканкой. Сказалась родословная отца (Исаакяном он был по линии матери), чистокровного армянина, уроженца Шуши, - Исаака Николаевича Серебрякова. Все дело в том, что прапрадедушка папы и его брат были серебряных дел мастерами. Их русские богомольцы однажды уговорили отправиться в Россию, где они и обосновались в одном из монастырей.
Степан Исаакян стал укрощать металл. Терпение и строгость, необходимые дрессировщику, пригодились и здесь. Он считает, что для чеканки больше всего подходит податливая медь, но почти все работы выполнены из «сопротивляющегося» материала. Так оживали под постукивание молоточка латунные образы детства - маленький пони из Киевского зоопарка, зурначи и подпивший духанщик… И как посвящение Нико Пиросмани – чеканка «Белый духан», возрождающий уголок старого Тифлиса. Самая большая гордость – часы «Зодиак» из меди и латуни. Они украшают сейчас гостиную дома. За часами охотились крупные музеи, предлагались большие деньги. Но Степан Исаакович расстаться с ними не смог, его время принадлежит только ему.
Сегодня он живет встречами с друзьями, которых становится год от года все меньше и меньше. Обожает свою внучку Карину. И иногда с супругой, с которой почти никогда не разлучается, покидает стены своего дома, где бегемотов видишь то на диване, мягких, пушистых, то на комодах или трюмо – пластмассовых или бронзовых.
По китай
По китайскому гороскопу 2012 год – год Черного Дракона. У Степана Исаакяна тоже есть такая чеканка - «Дракон». Его загораживает армянский храм, и дракона почти не видно за этой суровой твердыней. Свой страх Степан Исаакян сам научился укрощать. Это ли не путь к счастью?