В нашем юморе нет ничего придуманного. Это просто наблюдения над жизнью. Другое дело, что Миша это потом так повернет! Вот уже пятьдесят лет я обалдеваю от него, от его глубины, работоспособности. Он до сих пор пишет — в семьдесят девять лет! Казалось бы, уже все есть, уже его цитируют в Думе!.. Мы никогда не шутили просто так и всегда относили себя к театру миниатюр начиная с Райкина, с 62-го года. Мы ушли от Райкина, потому что поняли — надо «размножаться» и делать свое. 8 лет в Театре миниатюр в Одессе, потом в театре «Эрмитаж». Теперь это называется Театр миниатюр под руководством Жванецкого. Я там уже 22 года. Витя от нас ушел в 92-м, и я остался один. Конечно, есть Клара Новикова, Фима Шифрин — я говорю о приличных артистах, но это все-таки эстрада… А мы выросли на театре, кончили театральный институт, всегда сами выбирали режиссеров. У нас были Виктюк, Розовский, Левитин. А вообще, лицо любого театра определяют автор, режиссер, актер. Когда это сочетается, получается хорошая вещь… Театр — это возможность пробовать, репетировать, импровизировать. Кино — это режиссер, камера и ножницы. Хотя с Рязановым мы что-то там пробовали. Осталось огромное удовольствие от общения с актерами. А еще как-то мне позвонил Саша Олейников — он успешно делал несколько фильмов в Америке — и сказал: «Снимаю фильм и хочу, чтобы ты и Джигарханян пришли без кастинга». Я сразу согласился.
О ЖЕНЩИНАХ
Как-то я работал с собственным сыном, мы играли Хармса… Готовили премьеру с Таней Васильевой. Она, кстати, так и не состоялась из-за конфликта с режиссером. Зато, какая сексапильная женщина! У нас это все давно с ней — на расстоянии. Вообще, с высокими женщинами у меня сразу контакт. Маленькие — всетаки язвы. А большие и толстые люди — они добрые, это закон. Недавно мы с семьей плавали на теплоходе. Там была девушка — метра два, так она за мной просто ходила. Мы с ней танцевали — теплоход останавливался!.. И жена у меня на голову выше меня. Живем по-разному. Но я счастлив.
О ТЕАТРАЛЬНОЙ ДРУЖБЕ
Мы с Мишей помогаем семье Вити Ильченко все 15 лет. Таня, его жена, работает в нашем театре. Я очень любил Витю и написал об этом в книге. Мы всегда относились друг к другу довольно мужественно — никаких сюсю-сю… Мы все-таки были театром, и отношения у нас были достаточно жестокие. Наверное, это шло от Райкина — требовательность, в первую очередь по отношению к себе.
ОБ АРМЕНИИ
В Армении я бывал не раз. В первый раз мы были с Витей то ли в 73-м, то ли 74-м, по плану. Лет 10 назад был пролетом — сборный правительственный концерт, были ваш президент и Путин, и я там чего-то вякал… Ну, это так — пролетая над гнездом кукушки. Мне периодически звонили из Еревана, приглашали, но как-то ненастойчиво. А вот Акоп Казанчян пригласил-таки семь лет назад!
В первый приезд с Витей мы выступили в Большом зале, а второй концерт был назначен в Эчмиадзине. Мы знаем — столица армянского христианства! Это было летом, в открытом концертном зале. Выходим на сцену. В зале сидят человек десять на скамейках, пятеро — спиной к сцене, и играют в нарды! Мы выступали в огромных залах, стадионах, дворцах спорта — и вдруг!
«… Добрый вечер, мы вчера были у вас в столице, сегодня приехали к вам…» Они так слегка поворачиваются и продолжают играть. Я говорю: «Витя, «Аваз» — и домой!» Но в конце они нас все же поблагодарили! Надеюсь, армяне отнесутся к моим воспоминаниям с юмором… А еще вспомнил случай в Америке. В аэропорту стоит тысяча человек — армяне. Спрашиваю:
— Это 86-
— Это 86-й, суперсамолет?
— Да нет, лайнер маленький, 150 человек.
— А почему столько народу?
— Провожающие!
О КНИГАХ
Я написал книгу «Малой, Сухой и Писатель». В самолете начал писать — от нечего делать. Это я, Витя и Миша Жванецкий. Это попытка что-то сохранить. Мы были черт-те как популярны, но не было техники, и очень много чего пропало, как и у Райкина. Мы сделали около 600 вещей, а публика, может, знает 20… Потом написал вторую. Она называется «Приснился мне Чаплин», я привез ее к вам в этот раз. Первое издание называлось «Родился я в Одессе», но Валерий Хайт решил ее переименовать. Чаплин в самом деле мне приснился, и я написал рассказ о том, как вожу его по Одессе — и Чаплина никто не узнает. Это грустная, смешная, лирическая вещь...
