Одним словом, как оказалось, даже идеи не в силах скреплять империи, которые рано или поздно начинают дышать на ладан. И Путин это понял. Возможно, раньше всех. И еще он понял, что Россию может спасти только сплоченность элит. Тех самых элит, которые, сообразив «на троих», распилили, казалось бы, великую державу. И он добился этого, сплотил элиты: одних — деньгами, других — дружбой, а третьих – страхом, связал всех своей жесткой казарменной вертикалью, где за предательство кара – «расстрел». Вне зависимости от близости отношений.

Да, византийщина, недемократично, и при этом, к тому же, возникает куча проблем, которых, может, и нет в либеральных странах. Но там ведь нет и такого количества национально-территориальных образований, народов, народностей и просто племен со своими специфичными «тараканами». Когда-то и были, но те империи давно распались, а Россия цела, и сепаратизм, если он даже остался, забился в ней по темным щелям. Так что, за то, что Россия по сей день цела, она должна в пояс благодарить Владимира Путина, который уже этим достоин, чтобы вписать свое имя в ее историю рядом со Сталиным, Петром и Александром Невским. Но большое видится на расстоянии, и об этом скажут потом, лет через «…дцать», если, конечно, после Путина Россия все еще будет цела.

А что касается либерализма – забудем на минуту, что российская история еще не смолола той муки, из которой можно было испечь пирог российского либерализма, и вспомним, что более чем благополучную и либеральную Бельгию, где всего пара народов, то и дело сотрясает сепаратизм. И это далеко не единичный случай — можно вспомнить Испанию, Англию и Канаду. Так что, пусть господа хорошие, которые в своих странах не могут справиться даже с проблемой мигрантов, оставят при себе свои советы и не учат многонациональную Россию, как ей далее жить. Это примерно похоже на то, как женатый на одной женщине европеец, будет поучать шейха, как лучше справляться с его гаремом. С чего я вдруг заговорил об этом? Просто умер Борис Березовский. Я знал его еще по Институту проблем управления. Я был тогда аспирантом, а он — старшим научным сотрудником. Мы оба занимались многокритериальной оптимизацией. Умный, талантливый человек. Но получив возможность участвовать в реформировании России, он пренебрег таким критерием, как целостность страны. В нем технократ победил политика. Суть в том, что в нашем деле существует несколько подходов к решению оптимальных задач. И в ряде случаев допускается расчленение системы на кучу независимых, если это приводит к лучшему результату. Но в других случаях целостность системы важнее всего, даже если в целом виде ее оптимизировать невозможно. И жаркие споры идут, как правило, вокруг того, к каким из этих двух относится каждый конкретный случай. Березовский придерживался мысли, что оптимизация нужна и важнее реформы России. Путин же счел, что ее целостность важнее всего. В итоге в этом, почти академическом, споре проиграл Березовский. А для ученого, коим он был, это больше, чем смерть.__