Попробуем ответить вместо Сержа. Столь ожидаемый спектакль, вызвавший волну зрительских эмоций, как положительных, так и отрицательных, наверное, был сделан не зря уже потому, что все три выступления проходили с аншлагами. И тут продюсеры проекта — Ирина Игитханян и Армен Амбарцумян — не прогадали. В чем же особенность обновленной и помолодевшей «Ануш»? На сцене красивое действо при хорошем вокальном исполнении. Прекрасный свет, за что следует поблагодарить француза Жана-Марка Скачко. Оригинальна находка Сержа Аветикяна, привнесшего свой богатый кинорежиссерский опыт в театр и использовавшего в качестве декораций киноэкран: бегущая река, пасущееся на горном лугу стадо, предательски горящий стог сена переносят нас в реальное измерение. Даже для французских титров нашлось свое необычное место: их разместили на уходящей в перспективу синей ткани, в которой можно разглядеть то ли водопад, то ли дорогу на небеса. Впрочем, сам Аветикян – не сторонник символики и вычурности в искусстве. Все здесь минимализировано до столь любимого им понятия «интуитивизм». «Искусство должно быть в человеке. Он должен его чувствовать. Искусство погибает, как только становится иллюстрацией», — считает Серж. Возможно, режиссер и прав. Армянский зритель прочувствует «Ануш» легко – достаточно услышать знакомые такты. Это, как говорится, наша «душа и кровь». Но сможет ли европейский зритель прочувствовать и понять армянский дух и колорит, если новая интерпретация жемчужины армянского оперного искусства, как считают ее противники, полностью убила в ней национальный колорит. А может быть, эта работа сделана всего лишь из конъюнктурных соображений, для легкого восприятия европейским зрителем, и образ Ануш – некий универсальный, собирательный, образ? «Нет, это очень даже армянский спектакль», — возражает Серж Аветикян. «Разве не армянскую музыку и разве не армянскую речь услышат в Европе? Мы ввели чисто армянские музыкальные инструменты – дхол, зурну и дудук, которых ранее не было. Да, священник-тертер выходит на сцену без креста. Но в момент его выхода на экране появляется армянская церковь. Этого вполне достаточно. Я не ставил спектакль специально для какого-то зрителя. Я просто выразил свою точку зрения, что является одной из функций каждого творческого человека. Это отражение моего характера. Я не люблю, когда трагедия выражается с пафосом». Именно потому Ануш в интерпретации Аветикяна сходит с ума весьма сдержанно, хотя в поэме Туманян довольно-таки экспрессивно описывает сцену сумасшествия Ануш. «Это фатализм, с которым человек должен смириться. Любимый умер, и Ануш должна принять его смерть. Трагедия, как мистика, меняет орбиту», – высказывает свое видение Аветикян, предложивший до просмотра спектакля всем перечитать «Ануш» в оригинале. «Я не менял Туманяна, я лишь посмотрел на поэму с сегодняшнего угла зрения», — пытается режиссер отстоять свою точку зрения. Проявлением современности Аветикяна стали введенные режиссером образы четырех мимов, активной пластикой задающих тон каждой сцене. Для хореографа и художника по костюмам Николя Мюзена знакомство с «Ануш» вызвало культурный шок, который помог ему преодолеть Серж Аветикян.
В опере приняли участие исполнители Государственного камерного хора «Овер» под руководством Соны Ованнисян и Камерный оркестр Армении под управлением Ваана Мартиросяна. Оркестр, кстати, Аветикян умудрился расположить сбоку от сцены, открыв кулисы, а хористы, так называемые «люди из народа», исполнили и некоторые второстепенные роли в спектакле. Главные партии спели молодые певцы, соответствующие возрасту своих героев. Ануш – Софья Саядян (солистка Оперного театра), Саро – Липарит Аветисян (студент Ергосконсерватории), Моси – Гурген Бавеян. Как рассказывают артисты, даже им, молодым, сначала сложно было до конца понять режиссера. И лишь сейчас они полностью прониклись образом и восприняли по достоинству работу Аветикяна. Возможно, и недовольному армянскому зрителю понадобится время, чтобы до конца проникнуться новым произведением Сержа Аветикяна, которое, думается, переварилось бы гораздо легче, если бы режиссер несколько отфильтровал и его формат, использовав вместо «оперы» понятие «музыкальный спектакль». Может, тогда «культурный шок» от введенных в спектакль элементов еврокультуры для традиционного армянского зрителя был бы несколько смягчен. По крайней мере, французский зритель принял спектакль прекрасно!..
