— Не сложно, потому что я работала на телевидении, а телевидение, особенно прямой эфир, — это сплошная импровизация. Когда я пришла в театр, мне сложно было поначалу, но в другом аспекте. Я не видела зрителей в зале из-за плохого зрения (—3,5) и стала надевать линзы. А когда я вижу глаза людей, по старой телевизионной привычке, стараюсь вступать с ними в контакт. А в театре этого нельзя делать — нужно абстрагироваться. И я перестала надевать линзы. Теперь я просто вижу, что в зале кто-то сидит. И все.
— Можно ли считать ваш приход в театр своего рода «местью кота Леопольда» телевидению, на котором вы сейчас почти не появляетесь?
— Конечно, нет. Все получилось случайно, я о театре и не думала. Во всем «виноват» Райхельгауз, пригласивший меня играть! Но мне это очень интересно. Это просто какой-то новый период в жизни — совершенно другие люди, другое общение. Такое ощущение, что ты проживаешь другую жизнь: одна жизнь — кино, другая — телевидение, сейчас — театр. Я всегда люблю что-то новое начинать. Когда ты, не боясь, переворачиваешь страницу и начинаешь новую жизнь, — это же здорово. Ты не чувствуешь возраста. Кстати, в нашем театре есть такой же, как и я, нештатный приходящий актер, который сам по себе очень крутой бизнесмен, реально ворочает миллионами. Вместе с тем играет в нашем театре. И Александр Гордон такой же приходящий актер, как мы.
— Можете ли вы и свою жизнь, как этот спектакль, назвать импровизацией?
— Я пытаюсь, но она как-то все равно... Я верю, что судьба существует, и она выруливает, как считает нужным.
— Как вы думаете, может ли судьба вновь вырулить вас на телевидение?
— Если будет проект, который «для меня», наверное, вернусь, но пока я такого не вижу. Мне предлагают участие во многих проектах с песнями и танцами. Но у меня слух не очень хороший. А я не могу прийти и начать петь под оркестр, понимая, что вылечу сразу. Я привыкла побеждать — надо хотя бы до финала дойти. Поэтому я отказываюсь. Одно дело, если ты запишешься в студии, тебя там подчистят и ты споешь под фонограмму, другое дело — петь вживую с живым оркестром. С танцами тоже не могу, потому что у меня плечо травмировано, а участники этой программы реально очень сильно травмируются, я это знаю, поэтому тоже отказываюсь. Другие проекты меня тоже пока что не устраивают…
— В спектакле вы играете роль крутой дамы-прокурора, влюбившейся в юного парня. Это ваша история?
— Обратите внимание, что в спектакле все играют себя, под своими именами. А я там — Ирина Олеговна. Меня Гришковец как-то познакомил с дамой, которая реально работает прокурором. Она вошла — такая высокая, стройная, с длинными волосами, с какой-то брендовой сумкой. Это была настоящая Ирина Олеговна. И я подумала: ничего себе прокурор! Спрашиваю: «Судья арбитражного суда?» Она говорит: «Да». Вот я и решила, что буду называться в спектакле Ириной Олеговной. Что касается молодых мальчиков — это точно не моя история. Я отказывалась от этой роли, как могла. Мне сложно было ее играть именно потому, что это не моя ситуация. Я люблю мужчин своего возраста и старше. А когда это не твоя ситуация, тебе приходится что-то выдумывать.
— А — А кто говорил, что будет легко?! Увы, актеру не всегда выпадает возможность играть себя. На то он и актер! — Да, но одно дело, когда спектакль не импровизированный, а поставленный, когда драматург написал роль, режиссер поставил спектакль и ты четко играешь по написанному. А в этом спектакле ведь нужно импровизировать! Но это очень распространенная история. И меня, кстати сказать, она тоже коснулась, хоть и косвенно. Когда сын (сын Дмитрий от первого брака. — Ред.) был помоложе и мы с ним ходили в ресторан, на нас все как-то странно смотрели (сейчас-то уже никто не обращает внимания). Чтобы разрулить ситуацию, он всегда объявлял, что идет в туалет. Вставал из-за стола, доходил до определенного места и громко кричал: «Мать!», и все оборачивались. Я отвечала: «Что?», а он: «Нет, ничего». И шел дальше. А все внимательно следили. Его реально смущало, когда говорили, что «тетенька мальчика подцепила»! — А «тетенька» до сих пор любит кавказских мужчин? — Очень! Всегда мечтала выйти замуж за кавказца! В результате вышла замуж за армянина родом из Грузии. Мне кажется, женщина-блондинка в любом возрасте может приехать в Армению, Италию или Грузию и будет пользоваться успехом у мужчин. Вы не поверите, я собиралась купить здесь цветы для нашего Райхельгауза — он отметил в Ереване свой день рождения — и зашла в цветочный магазин. Рядом стоял молодой мужчина лет тридцати. Замечаю — он меня пристально рассматривает, а потом: «Девочка! Тебя как зовут?» Я делаю вид, что это не ко мне, хотя кроме меня никого там нет. Он опять: «Девочка! Тебя как зовут?» Я оборачиваюсь: «Тетя Таня меня зовут!» А он в восторге: «Вот видите! Вот видите! Я же говорил!» Тут уж я прихожу в восторг, с этим ощущением иду к своим и всем рассказываю: «Вы представляете, я тут девочка! Где еще меня девочкой назовут?!» — Тетей Таней наверняка называют чаще?! — Несомненно. Со мной даже произошел случай, когда один седой мужчина мне сказал, что любит меня с детства. Я не сдержалась и ответила: «Послушайте, как вы можете любить меня с детства? Вы же старше меня!» — Раз уж речь зашла о возрасте, поздравляю вас с юбилеем! Вы скрываете свой возраст? — Спасибо! Нет, не скрываю, но и не подчеркиваю особо. — Вы с супругом-армянином грузинского происхождения наладили производство грузинских соусов. А успели ли вы освоить армянскую кухню? — Мне очень нравится армянская кухня. Во-первых, я обожаю армянский лаваш. Мне кажется, это самое вкусное, что есть в мире. Это как маца у евреев. Но грузинскую кухню тоже очень люблю. Я не ем мясо вообще, но вчера в ресторане я съела четыре хинкали, причем два из них с мясом и два жаренных с сыром. Я не смогла удержаться! Это было очень вкусно. И еще мне очень нравится заворачивать в лаваш всякие травки с сыром. Это объедение! — Ну и напоследок. Что нового открыли вы в Ереване в этот свой приезд? — Я бывала в Ереване зимой и осенью, и сейчас мне этот город показался спокойнее, чем когдалибо, что мне очень понравилось. Даже в позднее время Ереван очень людный, и мне совершенно не страшно находиться здесь. Ну и, конечно, мужчины, которые тебя вот так, напрямую, рассматривают. Это очень интересный и приятный факт. Мы же здесь недолго и стараемся ловить кайф во всем. Вот, например, на юге Франции и Италии мужчины тоже рассматривают, но они тебя рассматривают за секунду и делают вид, что не смотрят, а здесь — наоборот. Армянские мужчины, как и мы, ловят кайф! Они не хотят за секунду, они хотят «посмотреть — так посмотреть!» И мы этим наслаждаемся! На этой позитивной ноте я собиралась закончить беседу. Однако завершилась она так же неожиданно для меня, как и началась. «Я все смотрю на вас, смотрю и пытаюсь вспомнить имя испанской актрисы, на которую вы очень похожи. Сейчас, сейчас… Пенелопа Крус!» — сказала Татьяна, глядя на меня. Вы тоже так считаете, уважаемый читатель?!...
